Зеркала судьбы. Изгнанники - Страница 58

– Нет, – хором ответили мы.

Я не стала уточнять у мага, где находится этот самый Хадар. Не зря же мне дали в напарники Ала, который был местным жителем и не раз хвастался, что знает Арвалийскую империю так же хорошо, как свою собственную кухню. Да и этот самый Буч тоже наверняка с дорогой знаком.

– Если нет, то у вас час на сборы. Это на расходы, здесь двадцать крионов – маг передал мне небольшой кошелек, – Ал, на конюшне тебя ждет оседланная лошадь. Мара, думаю, предпочтет ехать на своем жеребце. Ступайте. Ах, да. Перед отъездом загляните к портному, пусть снимет мерки. Когда вернетесь, форма графской охраны будет готова…

На кухне веселый повар выставил перед нами завтрак, больше похожий на званый обед. Еды в доме графа Стоцци не жалели. Плотно перекусив, мы заглянули к портному, мастерская которого находилась в пристройке к особняку. Потом разошлись, чтобы взять оружие, и встретились уже на конюшне.

– Отличный конь! – приговаривал молодой конюх, подводя меня к стойлу Зверя, – правда, злой немножко. Чужих не жалует…

Словно в подтверждение этих слов, жеребец недовольно фыркнул и посмотрел на меня с укором, будто говоря: «Ну, и где ж ты шлялась? Я же переживал!»

– Он просто волновался, – пояснила я, седлая коня, – Ничего, теперь постараюсь сама за ним ухаживать.

Неподалеку Ал выводил из стойла уже оседланного мощного рыжего жеребца.

– Смотри-ка ты, такого красавца для меня не пожалели! – восхищался он.

– Далеко до Хадара?

– Если сейчас выедем, то завтра к обеду должны добраться, – ответил Ал. – Это еще смотря по какой дороге. Если по старой – то и к утру успеем. Но лучше бы по главному торговому тракту. Чуть медленнее, но вернее.

На выезде из графского двора нас ждал Буч – плотный широкоплечий мужчина в черной форме охранника.

– Что так долго? – бормотнул он вместо приветствия, посылая лошадь вперед.

Мы тронулись бодрой рысцой – как я успела узнать, имперские законы запрещали быструю езду по городским улицам. Буч ехал чуть впереди, даже спиной умудряясь выразить простую мысль: он здесь старший, а мы – лишь неопытные новички. Меня его поведение нисколько не раздражало. Все правильно. Никто не обязан принимать нас с распростертыми объятиями, пока мы не покажем свои воинские умения. А вот Ал, похоже, злился.

– Не нравится мне все это, – говорил он, ничуть не заботясь о том, что Буч мог его услышать. – Если эти бумаги – всего лишь личная корреспонденция, то какого морта к ним приставили аж троих охранников? Могли бы с голубиной почтой послать или как все, с курьером.

– Ты же слышал: назад мы повезем деньги.

– Тогда почему охранников так мало? – тут же вопросил напарник.

– Может, и денег мало, – пожала я плечами.

– Тогда зачем же три охранника?!

– Разговорчики! – рявкнул Буч.

Мы выехали за город. Впереди лежал широкий тракт, запруженный телегами, подводами и целыми обозами. По обочинам в обе стороны двигались пешие путники. Я решила уже, что и тут не получится отвести душу в скачке, но Буч указал на узкую ровную полосу в нескольких шагах от обочины. Эта дорога, по которой лишь изредка пролетали верховые, шла параллельно тракту.

– Почтовая, для государственных нужд, – пояснил парень.

Мы провели в пути весь день, остановившись всего один раз на обед в придорожном трактирчике. Ничего особенного не происходило: никто на нас не нападал, не пытался остановить. Ал, похоже, забыл о своих подозрениях. Атик ушел за горизонт, на землю опустились холодные осенние сумерки. «Пора бы уже остановиться на ночлег», – подумала я. Словно подслушав мои мысли, Буч указал на виднеющийся впереди длинный двухэтажный дом.

– Постоялый двор. Заночуем там.

Вывеска на сером здании гласила: «Веселый путник». Рядом был изображен коренастый, похожий на гнома бородатый мужичок, растянувший рот в блаженной улыбке. В одной руке он держал дорожный посох, другой обнимал пузатый пивной бочонок. Веселым был не только путник на вывеске, но и сам хозяин этого заведения. Видно, дела у него шли отменно – очень уж удобно был расположен постоялый двор.

– Два криона за комнату, – жизнерадостно сообщил он – ужин в стоимость не входит. Я хотела было взять одну комнату на всех, но Буч запротестовал:

– Бери две! Это позволяется. Ты ведь женщина…

– Деньги вперед, – заявил хозяин, – сами понимаете, дорога…

Пожав плечами, я отвязала с пояса кошелек и принялась отсчитывать крионы. Вдруг на моей ладони блеснул желтый круглешок. Леон. Странно. Наверное, Атиус положил его по ошибке. Решив вернуть монету по возвращению, я опустила ее обратно в кошелек.

Мы отвели лошадей на конюшню и отправились в трактир. Я заказала служанке три больших порции рагу.

– И кувшин эля, – добавил Буч. – Вы чего? – рассмеялся он, глядя на наши недовольные лица, – Когда еще доведется поразвлечься? Поручение-то пустяковое!

– Я не пью, – насупился Ал.

Врал, конечно. Помнится, во время учебы пару раз он с Ником наведывался в кабачок и возвращался оттуда изрядно навеселе, за что бывал жестоко наказан Вельшем. Костолом давал тогда парням на тренировке двойную нагрузку, «Чтобы хмель выветрился из дурных голов», – как он выражался. Но я не стала разоблачать Ала. Угодно врать – пусть его, лишь бы результат был правильный.

– Ну, а ты, красотка, выпьешь со мной? – спросил Буч, наливая в глиняную кружку сладко пахнущий грушами напиток.

Я отказалась. Конечно, когда из Ятунхейма выходили голодные твари, я сражалась наравне с мужчинами. Но вот после никогда не принимала участия в пирушках в честь победы. И не потому, что так уж скромна и стыдлива. Просто зачем нарываться на неприятности? Кто-нибудь из захмелевших воинов сразу же попытался бы ухватить меня за волосы и оттащить к себе в шатер. Да и не нравился мне никогда вкус можжевеловой медовухи. А больше у нас в Т'харе ничего не пьют…